Психоанализ как уникальная дисциплина

Психоанализ как уникальная дисциплина

Особая форма «изучения» психоанализа

Первое, что необходимо отметить, это то, что психоанализ является дисциплиной, которую невозможно изучать в традиционном научно-академическом ключе. Сразу же возникает вопрос: почему? Ответ, пожалуй, прозвучит множественно. Кстати, хочу заметить, что, когда мы говорим о психоанализе, у нас никогда не бывает такой ситуации, когда существует один единственный ответ на какой-либо вопрос. Ответов всегда – несколько, или множество. Итак, почему же психоанализ оказывается невозможен для изучения в академической традиции? Пожалуй, все дальнейшие рассуждения по данному курсу будут направлены на подтверждение этого положения, о какой бы точке в психоаналитическом дискурсе не шёл разговор. Если рассматривать психоанализ как академическую дисциплину, то от самого психоанализа ничего не останется.

Психоанализ не является ни классической наукой, ни религией, ни искусством, несмотря на то, что он и обнаруживает близость этим областям знания. Уместно также отметить, что сам Фрейд был, вне всяких сомнений, выходцем из классической научной мысли, но весь его психоаналитический путь оказывается под знаменем ухода от позитивистской научной формы познания. Психоанализ, являясь отдельной самостоятельной дисциплиной, занимает промежуточное положение. Фрейд помещал его между медициной и философией, а Лакан говорил о нём как об одном из видов свободных искусств, в ряду с математикой, музыкой и другими.

У самого Фрейда, то есть в его текстах, мы, как правило, находим лишь совсем немного ссылок на учёных, зато встречаем постоянные ссылки на таких авторов, как Шиллер, Гёте, Гофман, Шекспир, Гейне, Эмпедокл и т.д. Кстати, один из кумиров Фрейда – Генрих Шлиман, в 1871 году раскопавший руины древней Трои. Недаром, в одном из писем своему другу Вильгельму Флиссу, сам он себя называл «никаким не учёным, а ищущим приключений конкистадором».

Психоанализ – это другой язык

Следует начать с того, что изучение психоанализа похоже на изучение какого-нибудь иностранного языка. Это означает, что приступать к пониманию того, что такое психоанализ, следует, лучше всего, как бы с чистого листа, — словно Вы не знаете о нём вообще ничего. Намного хуже, когда присутствует сформированное представление о Фрейде и психоанализе, — как правило, весьма поверхностное, почерпнутое из интернета, средств массовой информации и академических педагогов, которые зачастую и сами не имеют никакого представления о том, что такое психоанализ, имея при этом смелость говорить о нём в искажённой форме. В этом смысле, следует чётко для себя разграничивать два образа психоанализа в сегодняшней культуре: масс-медиально-вульгаризованную и маргинально-психоаналитическую. В этой связи, хочется особо отметить, что именно психоанализ постигла такая судьба, что о нём чаще всего можно услышать всё что угодно, но только не то, о чём писал Фрейд. При этом, говорят, как правило, на непсихоаналитическом языке, вырывая из контекста отдельные мысли, и выбрасывая (словно за ненадобностью) другие – не менее важные. Как говорил сам Фрейд, психоанализ – это не что-то такое, из чего можно что-то выбросить, а что-то оставить. Психоанализ существует только при условии признания в нём всех введённых положений.

Возвращаясь к метафоре изучения иностранного языка, можно вообразить себе ситуацию: представьте, что Вы оказались в незнакомой Вам стране, и слышите, как вокруг Вас говорят на совершенно непонятном для Вас языке, и Вы ровным счётом ничего не можете понять. Наиболее разумным в этой ситуации было бы взять разговорник и/или словарь, для того, чтобы разобраться с переводом, а затем пожить в этой стране какое-то время, чтобы проникнуться незнакомым языком и совершенно иной культурой. Возможно, в этом случае, через некоторое время (может, спустя год, два, или более) Вы, внезапно для себя, обнаружите, что начинаете говорить и думать на том языке, который пропитывал (или прописывал) Вас всё это время. И, соответственно, наиболее неразумным и глупым было бы, вместо того, чтобы понять другой язык как нечто совершенно отличное от Вашего, попытаться свести его к чему-то уже известному и понятному.

Или, представьте себе другую ситуацию: Вы говорите на японском языке, приезжаете в Китай, и начинаете говорить с китайцами на японском. Китайцы смотрят на Вас в недоумении, — они не понимают Вас. Вы говорите им: «Ну как же так! Ведь у Вас в языке – иероглифы, и у нас в японском иероглифы. Разве у нас не один и тот же язык?» Если китайцы, с которыми Вы говорите, окажутся людьми вежливыми, они улыбнутся и промолчат. В другом случае Вам, вероятно, доведётся услышать, что между японским и китайским языками нет ровным счётом ничего общего. К чему мы об этом говорим? Очень часто подобная проблема встаёт тогда, когда люди не делают различий между психоанализом, психологией и психотерапией. Однако, на деле, это совершенно далёкие от психоанализа практики.

В истории психоанализа был такой момент, когда Фрейда прочитали не как что-то радикально новое, а как что-то хорошо знакомое и понятное. Именно такая ошибочная попытка и привела к тому, что психоанализ превратился во что-то неузнаваемое. Так появилась Эго-психология, развитая в 30-ые годы под эгидой Анны Фрейд и американских врачей. Все революционные открытия были преданы забвению, а психоанализ превратился, по выражению Теодора Райка в «служанку психиатрии», т.е. в один из инструментов обслуживания медицинского дискурса. Таким образом, кошмар Фрейда воплотился наяву – психоанализ попал на страницы учебников, будучи переписанным на научно-бюрократический язык.

Что такое психоаналитический дискурс?

Дискурс является, по выражению В.А.Мазина, «социальными узами, укоренёнными в языке», т.е. формой или структурой, внутри которой осуществляется коммуникация между субъектами. Другими словами, дискурс – это то, что определяет любые отношения и любую коммуникацию между людьми.

Всякая область знания строится на определённых понятиях, которые, будучи логически связанными друг с другом, образуют систему. Эта система связанных между собой понятий именуется дискурсом. К примеру, о чём бы мы не говорили, мы всегда занимаем определённую позицию, неизбежно оказываясь вовлечёнными в координаты какого-то дискурса. Например, мы слышим следующую фразу: «Главная задача врача заключается в том, чтобы лечить больного». Для того, чтобы понять, к какому дискурсу относится данное высказывание, мы, в первую очередь, обращаем внимание на главные слова, задействованные в нём. Мы можем сразу выделить три понятия: «врач», «больной» и «лечение». Исходя из этих трёх связанных между собой понятий, мы видим, что речь идёт о медицинском дискурсе. Для того, чтобы понять внутреннюю логику дискурса, следует обратить внимание, прежде всего, на то, что ни одно понятие не существует изолированно от других. К примеру, если я говорю слово «врач», я уже подразумеваю слово «больной» (потому что врач – это тот, кто лечит больного). Таким образом, выстраивается оппозиция «врач/больной». Продолжая эту логику, мы задаёмся вопросом: «Что связывает эту пару – «врача» и «больного»?» Ответ уже присутствует в первоначальном высказывании, и мы понимаем, что связующим понятием является «лечение». Точно также, мы можем понять и то, что врач существует только при условии существования больного. Другими словами, если не будет того, кого мы именуем больным, то станет непонятным, каково в таком случае место врача, и в чём его, так сказать, функция.

Именно такой поворот и произошёл во второй половине XIX века, когда психиатрия столкнулась с конверсионной истерией – особой формой или, если быть точнее, позицией в отношениях, при которой врачи оказались в крайне неловком положении: они лишь разводили руками, не имея возможности ни поставить диагноз, ни провести процедуру лечения, ни, — самое главное, — понять, какое место они занимают в отношениях с истерическими субъектами. Таким образом, истерия произвела революцию, своего рода бунт против патриархально-господских форм дисциплинарного контроля над человеческим субъектом. Можно говорить и о том, что именно истерики помогают Фрейду изобрести психоанализ.

Психоаналитический дискурс радикальным образом отличается от медицинского или университетского. В психоанализе мы не используем такие понятия, как «врач», «больной», «норма», «патология», «диагноз» и тому подобные слова, на которых базируется вся медицина. Более того, психоанализ, как известно, вообще никого не лечит, и, как практика, преследует совершенно иные цели. Другими словами, в психоанализе используются свои понятия, которые оказываются несовместимыми с понятиями из других дискурсов. Такие слова, как «вытеснение», «перенос», «навязчивое повторение», «либидо», «Эдипов комплекс», «влечение», «психический аппарат», «сублимация» и так далее, — все они указывают на совершенно своеобразный (sui generis), не похожий ни на что, язык. Этот момент является чуть ли не важнейшим для того, чтобы понять, что из себя представляет психоанализ, и на каких позициях он основывается.

Опубликовано:06.02.2017Валерий Базаров

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *